Железнодорожники в годы Великой Отечественной войны.
Накануне Великой Отечественной войны семья моей матери Александры Тимофеевны Тарариной уезжала на территорию бывшей Финляндии (сейчас это Приозерский район). Жить там пришлось недолго, как только началась война, они вернулись домой. Хорошо, что в деревне оказался пустующий дом, поскольку свое жилье они продали.
Мама вспоминала, что железная дорога от Подборовья до Чагоды (этот участок обслуживался Бабаевской дистанцией пути) была совершенно не рассчитана на военное время. В основном по ней возили из Чагоды стеклотару и называли «деревянной дорогой». На ней был уложен четвертый тип рельсов, которые свободно могли переносить несколько человек, шпалы были деревянные, на километре много стыков, насыпь - песчаная. Работали на железной дороге в основном девушки и мужчины, комиссованные с войны. Трудились стрелочниками, путевыми обходчиками, путевыми рабочими и даже кочегарами. Из местных были две девушки-кочегара. Одна погибла.
Александра, которой, когда началась война, не было еще и 19-ти, работала путевым обходчиком. Обслуживали тогда по 5 километров, у одних был участок в сторону Тургоша, у других – в сторону Подборовья. Пять километров туда и обратно надо было не просто пройти, взвалив на себя тяжелый инструмент, а тщательно обследовать свой участок, исправить то, что по силам. Участок песчаный, шпалы деревянные, рельсы, непригодные для проезда тяжеловесных военных составов, они ломались, костыли надо было постоянно забивать, шпалы - старые.
Когда открылась «дорога жизни», участок железной дороги от Подборовья до Хвойной и дальше носил стратегический характер. В сутки пропускали по 24 состава, то есть каждый час проходил состав в ту или иную сторону, скрещение поездов было через 10 километров. Кроме обхода, каждый обходчик обслуживал 1-2 километра железнодорожного полотна, то есть зимой требовалось очищать от снега стыки и смазывать их даже в ночное время. Летом пололи траву и поднимали так называемую бровку под «черту». За этим очень строго следили бригадиры и наказывали, если участок не был зачищен. Нежелательно, если люди или скот переходили железную дорогу, нарушая этот порядок.
Приходила работать подрастающая молодежь. Путевым обходчикам приходилось ходить ночью и днем. Сейчас даже страшно представить, как молодые девушки, особенно зимой, выходили в ночь, в темноту, а вокруг были лес и болото. Случалось всякое. Мария Бутенкова не услышала подходящего поезда, стала метаться по путям и попала под состав. Александра Зарубенкова присела отдохнуть на лопату, положенную на рельсы (а работали тогда по 12 часов), и была сбита поездом.
Кроме этого были и другие несчастные случаи, например, когда ездили за хлебом в Хвойную люди, живущие на 12-м километре в казарме. Обычно с поезда выбрасывали хлеб напротив казармы, а сами спрыгивали, когда поезд начинал подниматься в гору. Таким образом попала под колеса мать Дмитрия Чистякова.
В военное время случалось разное. Мама рассказывала, как обходчики стали замечать на 8-м километре огоньки ночью. Она сказала об этом бригадиру, но все же в ту ночь дошла до границы своего участка. А в следующую смену на ее участке был выставлен военный патруль, а ее об этом не предупредили. И вот, обходя свой участок, она освещала путь фонариком, и вдруг свет фонаря наткнулся на солдатские сапоги, перевела свет на другую сторону рельсов – и там сапоги. По одну и по другую сторону рельсов стояли солдаты с направленным на нее оружием. Испугалась, даже дар речи потеряла. Тогда один из солдат сказал ей: «Опусти фонарь», - и добавил: «Ну как сегодня, все спокойно? Не бойся, свои».
Как-то заметила лопнувший рельс на 11-м километре, а семафор открыт и виден уже дым паровоза. Охватила тревога, но надо быстро сориентироваться, сыграть общую тревогу, бежать, ставить сигнал остановки. В такой ситуации один человек остается на сигналах, другие из бригады идут за инструментом в кладовую на 12-м километре. Требовалось быстро заменить лопнувший рельс.
На железнодорожном транспорте были НКВДешники, которые проводили работу, чтобы люди следили друг за другом и докладывали им или начальству обо всех случаях нарушения дисциплины.
Однажды обходчица пришла на смену без ключа, забыв его на втором посту, сказала, что обратно не пойдет, хоть мастеру и бригадиру докладывайте. Александра без ключа на смену не пошла, она взяла запасной из будки, а докладывать никому не стала. Но об этом разговоре слышала дежурная по станции и сказала мастеру. Александра обошла свой участок, на обратном пути взяла оставленный ключ и возвращалась с двумя. Навстречу бежал мастер, увидев, что у нее два ключа, сказал: «Что? Совершила преступление, ты знаешь, что я с тобой могу сделать?» Александра взмолилась, чтобы ее простили.
И еще был случай: рабочий, живший на 12-м километре, выбросил «лапу» напротив казармы. Она глубоко ушла в снег, так что нашли ее только летом. А рабочего за утерю «лапы» посадили в тюрьму. Путевой инструмент находился под строгой отчетностью.
В 1945 году Александра Тимофеевна вышла замуж, и надо было уезжать на родину мужа, хотя мастер был очень недоволен, ему жаль было терять трудолюбивых работников. В 1951-м году они снова переехали в Озеро-Село.
Какое-то время Александра не работала на железной дороге, но она хотела вернуться сюда вновь, потому что нравилась строгая дисциплина. С особой теплотой вспоминает она Ивана Федоровича Гулина, отца Марии Ивановны Макаренковой, который был умелым руководителем. В 1960-м году Александра Тимофеевна возвратилась на железную дорогу путевой рабочей третьего разряда и закончила свою трудовую деятельность дежурной по переезду в 1978 году. Такая вот непростая жизнь, но тогда это считалось нормальным – работать не покладая рук, не спрашивая, сколько заплатят, не имея нормальной одежды, обуви.
В 1968-м году у Александры умер муж. Она долгое время держала корову, поросят, кур, большой огород. Уже находясь на пенсии, взяв детей в лес по ягоды, грибы, проходя по путям, она всегда рассказывала о своей работе на железной дороге, делилась воспоминаниями о разных случаях из своей трудной жизни, а труд у тех, кто работал в годы войны, был, действительно, героическим.
(Воспоминания Александры Тарариной записаны ее дочерью. Музей Бабаевской дистанции пути)
